Не торопись на тот свет
История не смешная, но такая...
оптимистичная, что ли. Я ее всегда рассказываю, когда заходит разговор о добровольном
уходе из жизни.
Я тогда работал в одном
интернет-издательстве, и у меня сложились очень теплые и доверительные отношения
с девушкой-студенткой, подрабатывавшей там переводами с норвежского, шведского
и других языков. Она этих языков знала штук пять, не считая английского. Помимо
языковых талантов, она сочиняла стихи, прекрасно рисовала и вдобавок была очень
хороша собой.
Но, конечно, судьба, дав
одному человеку столько достоинств, не может не отнять у него что-нибудь взамен.
Девушка страдала от редкой и непонятной болезни. Диагноза я не знаю, да врачи,
кажется, так его и не поставили, но по моим догадкам - что-то вроде опухоли
мозга. Проявлялось это в очень долгих и мучительных приступах головной боли,
не снимавшихся никакими лекарствами.
Из-за болезни ей пришлось
взять академ в институте и завязать с подработками. Мы продолжали общаться.
Конечно, в наших отношениях был некий сексуальный подтескт, по крайней мере
с моей стороны. Но никаких рамок мы не переходили, скорее я, будучи человеком
намного более взрослым и опытным, играл роль старшего брата.
Болезнь прогрессировала.
Оставалась надежда на какого-то знаменитого профессора, на операцию. Она легла
в клинику профессора на обследование.
Через пару недель звонит мне на работу и таким веселым-веселым голосом:
- Мне теперь все-все можно. Меня сейчас выписывают из клиники. Профессор сказал,
что оперировать слишком поздно.
Я сорвался с работы, поймал
такси, перехватил ее около подъезда. Мы сели на лавочку. Потом я узнал, что
у нее на этот случай было заготовлено несколько сот таблеток снотворного и она
шла домой с твердым намерением их выпить. Да, собственно, это и так было ясно.
Она говорит:
- Мне осталось месяца три-четыре самое большее. У меня каждый день боли по нескольку
часов, каждый день скорая, вен на руках уже не осталось. Зачем? Она замолчала,
а я, со всем своим житейским и прочим опытом, сижу и не знаю, что ей сказать
в ответ. Вроде все правильно и логично. Действительно, зачем?
А мы сидели под деревом,
и в этот момент мне на рубашку падает гусеница. Я инстинктивно дернулся, она
улыбнулась. Я это заметил и дернулся еще раз, уже нарочито, по-клоунски. Она
рассмеялась сквозь слезы.
Я говорю:
- Вот видишь, ты увидела гусеницу и засмеялась. Значит, даже такой пустяк может
тебя обрадовать. А сколько еще будет таких пустяков за четыре месяца! Не торопись
на тот свет, собери сначала всех гусениц.
Ну вот. С тех пор прошло лет пять или больше. Она жива, мы иногда перезваниваемся. Лекарства от ее болезни так и не нашли, но приступы сами собой стали намного реже. Она закончила институт, хорошо зарабатывает переводами. Много друзей, недавно даже молодой человек появился. Я вообще по жизни не большой праведник, но думаю, что за ту гусеницу мне многое простится на Страшном суде.